Старый мир пошел ко дну, Строим новую страну. Впечатленье, что друг друга жадно ловим на блесну. Нынче вовсе не грешно Въехать по уши в говно, Все равно к морали нашей мы принюхались давно. Мы, совки и голытьба, Давим из себя раба. Навыдавливали столько — трудно стало разгребать. Как обычно, на Руси Все немного гой еси. Как же так! Весь мир кормили, а теперь — у всех соси! Англосаксы в нас плюют, Японцы денег не дают. Кто сказал “не надо денег”? Дайте Родину мою! А немец-перец-колбаса Скушал в супе волоса, Помни Чудские озера, помни брянские леса. Но мы-то сами хороши, Все мы пашем от души. Кто на свете всех кайфовей, светло зеркальце, скажи. Продавай, братан, корову, покупай мотоциклет, И проверим, правда ли, что хорошо там, где нас нет. То низы у нас плохи, То верхи все — лопухи, Но Третий Рим спасут не гуси, а только третье петухи! Заболел отец родной, Треснем, братцы, по одной. Полстраны бухнет за здравье, полстраны — за упокой. Но как же, все-таки, страна, Эта дивная страна? Много в ней лесов с полямМного в ней лесов с полями, только толку ни хрена. Все кричат: “Наш дом — тюрьма!” Чацких стало просто тьма, Жаль, у них сплошное горе и почти нема ума. Пешка здесь важней ферзя. Говорят, так жить нельзя. Как нельзя, ведь в ней живем же, тихо-вяло окрейзя. Мы с товарищем, как встарь, Заливаем грусть-печаль. Он слепой, а я незрячий, с оптимизмом смотрим вдаль. Песни сей мораль проста: Нет морали ни черта, В общем, было бы здоровье, остальное — суета.